Воинство сатаны - Страница 72

Я, Ур-Шагал, провидец и летописец, видел, как взывал к Венному Аш-Дагот, как просил дать знак, за какие грехи лишил он Верховного шамана милости своей…

Но Вечный молчал.

Наверное, где-нибудь там, за тысячи, десятки тысяч или миллионы световых лет отсюда, существовали разумные цивилизации, наука которых позволяла создать нечто более могущественное, чем ударный линкор Земной Федерации «Ганнибал». Но если где-то и существовал боевой корабль, равный или превосходящий по силе флагман Третьего Флота, то об этом никто не знал. И соответственно, все от капитана до последнего матроса, искренне верили, что служат на самом мощном из существующих кораблей.

Собственно говоря, для этого у них было достаточно оснований. Чудовище почти километровой длины, «Ганнибал» нес на борту более полусотни истребителей различных классов, два батальона десанта вместе со всей их амуницией, техникой и соответствующим количеством десантных шаттлов, а его орудия могли в считанные часы превратить в безжизненный шар цветущую планету. Наверное, именно поэтому «Ганнибал» еще ни разу не был в настоящем бою — не стоит же в самом деле считать сражением несколько стычек с пиратами… пусть для кого-то легкие корветы пиратов и представляли бы серьезную угрозу.

Эта боевая махина была третьей в серии — и пока последней. Весьма вероятно, что ударный линкор «Суворов», постройка которого началась девять месяцев назад на Лунной верфи-6, сумеет превзойти «Ганнибал» по боевым характеристикам, в конце концов, в любой конструкции всегда находилось место для совершенствования и, бывало, модификации оборудования, вооружения и защитных систем вносились за считанные недели до схода корабля со стапелей. Но если это и произойдет — то произойдет не скоро. А сейчас «Ганнибал» оставался красой Флота и надежным гарантом безопасности Земли. По крайней мере так считали все, кому по долгу службы приходилось заботиться об этой безопасности.

«Ганнибал» совершал штатный патрульный рейд. Это означало, что он находился в полной боевой готовности и для вступления в бой ему требовались считанные минуты… вернее, даже меньше, поскольку десяток тяжелых истребителей несли свою вахту вне брони линкора, прикрывая его со всех сторон и внимательно ощупывая пространство своими сенсорами. Собственные следящие системы ударного линкора тоже не дремали.

Боевой корабль можно сравнить с гигантским живым организмом. У него есть глаза и уши — активные и пассивные сенсоры, есть длинные руки — вооруженные до зубов истребители и беззащитные, но зато напичканные сложнейшим оборудованием исследовательские модули, есть толстая шкура — сочетание брони и силовых полей, способное отразить любую угрозу. И, конечно, есть сердце — реактор. Реактор, обеспечивающий работу всех систем, спрятан так глубоко, как только возможно — и у линкора нет более неуязвимого, более защищенного места. В бою он может потерять бортовое вооружение, противник может уничтожить все истребители… но если будет поврежден реактор — линкору конец.

У самого сердца корабля, под многометровыми слоями брони, палуб и межпалубных переборок, находился резервный центр управления реактором. Здесь всегда дежурил офицер — и люди редко попадали в крошечную камеру, где находилось кресло и небольшой пульт, на который непрерывно поступали данные о состоянии реактора. Внимание человека от длительного вынужденного безделья притупляется, если же человек позволит себе найти во время дежурства иное занятие, он и вовсе может не успеть вовремя отреагировать на опасную ситуацию. Поэтому, как правило, вахту здесь несли киборги. Чисто теоретически коммуникации, связывающие реактор с мостиком и боевой рубкой, могли быть разрушены. А этот пост, отделенный от реакторного отсека лишь бронированной переборкой, нельзя было лишить связи с сердцем корабля, не разрушив при этом и сам реактор.

— Реакторный, доложите обстановку. — На экране связи с мостиком появилось лицо старшего помощника.

— Реакторный докладывает, показания приборов в норме.

— Есть, реакторный, отбой.

Тот, кто в данный момент сидел в кресле и вот уже шесть часов и с не ослабевающим ни в малейшей степени вниманием следил за показаниями немногочисленных датчиков, даже не повернул головы, произнося шестой раз установленную фразу. Примерно через час мостик вызовет снова — и тогда он опять ответит строго по уставу. Ни больше ни меньше.

Глаза лейтенанта Е246138, которого сослуживцы предпочитали именовать Джеком, методично скользили от одного экрана к другому, автоматически фиксируя все мельчайшие детали. И Джек — а вместе с ним и все те, кто вообще имел отношение к контролю за работой реактора — был уверен, что моментально заметит любое отклонение от нормы. Хотя думал он сейчас совсем о другом.

Мозг киборга находился в смятении — если такой термин можно применить к набору микросхем, помещенному в высокопрочную защитную оболочку. С недавнего времени — Джек мог бы абсолютно точно назвать этот момент — среди процессов, протекающих в его мозгу, появились новые, не предусмотренные разработчиками. В первое время он лишь анализировал эти процессы, стараясь понять причину их возникновения и, поняв, принять решение об их устранении. Позже он понял, что эти потоки новых для него данных столь существенны, что может потребоваться полная перезагрузка личности.

Еще неделю… нет, еще пару дней назад он просто отправился бы в техцентр, где равнодушно потребовал бы замены личности. Такое случалось. В мире нет ничего вечного — бывало, пусть и редко, что какие-то элементы мозга выходили из строя и дублирующие системы не успевали спасти записанную в разрушенных областях информацию. Как правило, за этим следовали ремонт и перезагрузка — и киборг вновь в полной мере был готов к выполнению своих обязанностей. Да… наверное, он так бы и сделал.